Казаков Николай Александрович

22.05.1899 – 20.04.1973

Николай Александрович Казаков родился 22 мая 1899 года в г. Тифлисе (Тбилиси) в семье верующих. Дед его И. Н. Казаков принадлежал к общине молокан и в свое время, по причине вероисповедания, был сослан царским правительством из Саратовской губернии на Кавказ. Впоследствии он стал членом общины баптистов. Отец Николая Александровича – Александр Иванович был по профессии инженером-строителем. Н.А. Казаков – племянник жены И.С. Проханова Анны Ивановны.

В ранней юности Н. А. Казаков уверовал во Христа как в своего личного Спасителя. В 1916 году Николай Александрович закончил с отличием Тифлисское Реальное Училище и поступил в Технологический институт в Петрограде. Там он сразу влился в среду местной церкви. Юношей Н.А.Казаков аккомпанировал хору в Тифлисской церкви, позже - в Петрограде.

В 1921 г. Николай Александрович включился в работу Всесоюзного Совета евангельских христиан. Первое время он в основном трудился на музыкальном поприще, проявив себя прекрасным певцом и регентом. Его соратником по труду был крупный музыкальный работник евангельского движения, брат Альберт Иванович Кеше. Под руководством этих двух регентов ленинградским хором был исполнен ряд серьезных духовных музыкальных произведений.

Особенно запомнились многим верующим такие произведения, как «Смерть и воскресение» Э. Шеве, «Искупление», «Смерть и жизнь» Ш. Гуно. Николай Александрович глубоко понимал и хорошо передавал произведения различных композиторов.

Музыкальное творчество Николая Александровича отличалось напевностью мелодии, обоснованностью и смелостью гармонии. Всего в наших нотных сборниках духовных песен и в журналах «Христианин» за 1924 - 1928 годы напечатано около 65 музыкальных произведений Николая Александровича. Он является первым отечественным автором, обратившимся к жанру декламатории – целостного стихотворного и музыкально вокального произведения на библейскую тему. Им написаны декламатории «Авраам—герой веры», «Нееман—сирийский военачальник», «Блудный сын», «Давид», «Закхей».

Серьезные познания в теории музыки дали возможность Николаю Александровичу принять активное участие в работе по изданию нотных сборников духовных песен. Он входил в музыкальную комиссию, которую составляли такие солидные музыканты, как А. И. Кеше, А. Г. Гефельфингер и другие.

Служение Николая Александровича Господу и Его Церкви не ограничивалось пением и музыкой. Он хорошо знал и проповедовал Слово Божие. Прекрасные по форме, глубокие по содержанию его проповеди приносили большое назидание и радость слушателям. Немало строк, написанных рукою Николая Александровича, сохранилось на страницах духовных журналов. По поручению союза Николай Александрович посетил многие места нашей страны, вплоть до Владивостока.

Так вспоминает Вера Кузьминична Шельпякова о его приезде во Владикавказ в 1917 году:

«Юноша лет двадцати, в студенческой форме, стоял на каменной глыбе, и, обливаясь потом, горячо говорил окружавшему его народу:

— Дорогие мои, взошла заря свободы, пали цепи многовекового рабства. Так снимем же мы, каждый из нас, еще и цепи духовного рабства. Немало из нас погрязло в пороках, страстях, в братской ненависти, в пьянстве. Я призываю вас всех обратиться с верой ко Христу за прощением, очищением, и Он снимет с душ ваших рабские цепи греха, и вы начнете нравственную жизнь во Христе. Пробудитесь!

Все слушали молча. В заключение студент запел мощным голосом, с большим воодушевлением, духовную песнь, к которой присоединились голоса юношей и девушек, пришедших, очевидно, с ним. И они с пением пошли в сторону базарной площади, приглашая желающих пойти с ними. Народ пошел. Пошла и я.

На базаре студент остановился около чайной. Стены чайной были облеплены, как мухами, босяками. Рваные, грязные, опухшие, с кровоподтеками на лицах, они валялись около стен, изрытая тошнотную вонь. Несколько человек копошились в мусорной яме, извлекая оттуда гнилые овощи и фрукты. Среди них молодые женщины, привыкшие к таким картинам.

Молодежь, сопровождавшая студента, быстро расставляла скамейки в помещении чайной, а студент поднимал босяков и приглашал их в чайную. Они охотно шли. Когда чайная наполнилась до отказа, студент обратился к босякам:

— Бог сотворил человека по образу и подобию Своему и велел ему трудиться. Как же случилось, что вы потеряли образ Божий и перестали работать? Где ваши жены и дети? Почему вы бросили их, а сами смешались с помойкой? Разве вы всегда были такими?

В зале послышались всхлипывания. Раздались голоса:

— Правильно, мы такие.

— Возврата нету. Не говори.

Студент продолжал горячо, умоляюще:

— Мы посланы от Бога сказать вам: Христос пролил Кровь Свою за спасение каждой души, и ныне Он призывает вас покаяться и начать новую жизнь. Только Он спасет вас!

Рыдания усилились и раздались возгласы с мест:

— Ничего не будет! Да где Он?

— Бог забыл нас!

— Не простит! Нету Его.

Но студент с жаром продолжал:

— Я обращаюсь ко всем здесь присутствующим, независимо от того, кто какого вероисповедания. Дорогие мои, склоним колени и будем молить Господа спасти этих несчастных и вернуть их домой. Пусть у каждого из нас зажжется желание не покидать их более.

Все опустились на колени, раздались горячие молитвы, в которые врывались мольбы кого-то из босяков:

— Прости окаянного, злодей я...

— Боже, прими меня...

— Подними меня, упал совсем.

Тихо раздалась духовная песня. Все плакали — и верующие, и босяки, и случайные посетители.

После того как босяков накормили и напоили чаем, молодежь во главе со студентом пошла в больницу. Я не отставала.

Получив разрешение врача на посещение больных, они вошли в огромную хирургическую палату. Здесь лежали люди, пострадавшие от разных несчастных случаев: с переломами конечностей, разбитыми головами, ожогами тела и тому подобное. Многие стонали.

Студент сказал тихим и мягким голосом:

— Дорогие мои, мы пришли навестить вас и поведать, что, независимо от ваших страданий, вы можете получить глубокий душевный покой, если обратитесь с детской верой ко Христу. Он сказал: «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Об этом мы споем вам несколько духовных песен.

Во время пения мелодичных, задушевных песен больные внимательно слушали, некоторые вытирали слезы. Когда кончили петь, послышались голоса:

— Спойте еще!

— Спасибо вам!

— Скажите еще что-нибудь!

— Придите еще раз!

— Где можно купить Евангелие?

Посетители начали прощаться, обещая прийти в следующее воскресенье с пением и принести Евангелие и кому еще что нужно. Выйдя из больницы, студент пригласил всех идти с ним на собрание. Многие пошли, в том числе и я. По дороге эти случайные слушатели засыпали его вопросами, на которые он охотно отвечал. Я тоже порывалась о многом спросить его, но, вспомнив, что мне всего пятнадцать лет, оробела. Я шла сзади, жадно ловя каждое его слово.

Наконец подошли к парадному, на котором висели объявления о евангельских собраниях и была надпись: «Вход свободный для всех». Все мигом вошли в помещение, и лишь только я одна осталась на улице...

<…>

Я пришла на собрание, но попасть в зал было невозможно. Все проходы были забиты народом до самой кафедры, на подоконниках сидели, а у входа теснилась толпа. Все обливались потом, несмотря на открытые окна. Городового в дверях уже не было. Из зала неслась какая-то необыкновенная, четырехголосная мелодия. Хором управлял знакомый студент. И слова, и мотив звали к какой-то новой жизни, в другой мир. Звуки вливались в душу, трогали и смягчали чувства, вызывали надежду.

Под напором толпы я все дальше продвигалась в зал. Люди заполнили лестницу до второго этажа и останавливались на улице под окнами. Никто из помещения не уходил. Выступали со словом двое мужчин, которые недавно были освобождены из заключения. Они горячо призывали идти по стопам Христа.

И снова полилось пение, то грустное, то радостное, то тихое, то громогласное и торжественное. Я с нетерпением ждала выступления студента. Наконец, объявили его: «Слово имеет наш приезжий брат из Петрограда Николай Александрович Казаков». В зале началось какое-то движение — откашливались, просили еще потесниться на скамейках или пройти вперед, в конце зала забирались на столы.

Николай Александрович прочел из Евангелия притчу о мытаре и фарисее. Он говорил, что еще совсем недавно эта община горела огнем первых христиан, но постепенно многие стали забывать, из какой бездны извлек их Господь. Воскресный день они проводят в собраниях, жертвуют для бедных, живут добропорядочно. Что же еще нужно? Гордятся перед людьми, подобно фарисею: «Благодарю тебя, Боже, что я не такой, как прочие».

— Где ваши обеты служить Господу и людям? — горячо воскликнул Николай Александрович. — Сколько страдающих, сколько упавших людей, сколько погибающих — где вы? Забыли заветы Христа. Вместо вас Господь призовет мытарей. Кто в нашем зале считает себя мытарем? Кому нечего сказать Христу, кроме «Боже, будь ко мне милостив»? У кого ничего нет, кроме одних грехов?

— Я, это я! — раздался в зале крик, прервавший речь проповедника.

— И я тоже, и я, — понеслось по всему залу!

— Я попрошу пройти вперед всех заявивших о себе, — сказал взволнованно студент.

Десятки людей протискивались вперед, среди них я узнала трех вчерашних босяков. Они были чисты, трезвы и в слезах. Николай Александрович сказал:

— Мы будем сейчас за вас молиться. Кто из вас хоть немножечко верит в прощение грехов — молитесь, просите!

Началась молитва, в которой слились в покаянии голоса и мытарей, и фарисеев.

<…>

Но вот я снова на собрании, вопреки своему решению. Я пришла за два часа до начала, чтобы быть ближе к кафедре и хору. Зал был заперт, и я села на скамейку в прихожей по указанию сторожа. Вдруг открылась дверь из братской комнаты, и на пороге появился Николай Александрович. С минуту он внимательно смотрел на меня. Я быстро подошла к нему и не знала, что сказать...

— Вы ко мне? — мягко спросил он. — Пожалуйста, пройдите сюда и садитесь.

В комнате было несколько юношей, тихо беседующих между собой. Я села и молчала.

— Вы, кажется, были с нами в чайной и в больнице, — сказал студент. — Я обратил внимание на ваше лицо — оно такое мрачное, не по возрасту... У вас какое-то большое горе?

Я вся вспыхнула. Вот, наконец, настал момент излить все свои мучения, сомнения и просить указать мне путь. Какое счастье, сам Николай Александрович заговорил со мной и заговорил, как со взрослой! Да, лицо мрачное... И в школе мне часто говорили, что смеюсь я раз в год, а улыбаюсь по заказу. Мачеха строго наказывала за смех... А потом уж я не смеялась вообще.

Но я ничего не сказала... А вместо этого спросила, запинаясь и смущаясь:

— Скажите, какая у вас цель жизни?

— Познавать своего Творца, идти по стопам Христа и служить людям, — ответил Николай Александрович. — Очень хорошо, что вы сегодня пришли. «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам», — сказал Христос.

Я молчала.

Николай Александрович призвал молодежь к усиленной молитве за предстоящее собрание, для чего они встретились здесь заранее. Значит, они будут молиться и за меня...

Многолюдное собрание началось общим пением. Если до сих пор я считала, что и пение и проповеди относятся к кому-то, то сегодня все слово в слово было для меня.

Горячее желание охватило все мое существо — сегодня же получить прощение от Него, новое сердце и твердо пойти по стопам Его. Я услышала голос Николая Александровича:

— Есть ли сегодня среди нас решившиеся навсегда отдаться Христу?

Я встала первая, за мной поднялось несколько человек из молодежи, среди которых я была самая меньшая.

После окончания собрания хор остался на спевку. Ко мне потянулись десятки радостных лиц молодых людей, разделивших мою встречу со Христом. У меня сразу оказалось много друзей, словно давно знавших меня и любивших — так счастливо осветились их глаза. Ко мне подошел Николай Александрович, крепко пожал руку и сказал:

— Поздравляю, дорогая сестра, очень рад за вас. Оставайтесь с нами на спевку...

«Дорогая сестра»... Я смотрела на него с благодарными слезами, его недоступность и отчужденность пропали, он стал дорогим братом, указавшим мне путь Христа.

И вот я в хоре, который поет чудеснейшие песни! Голоса то рассыпаются, то снова сливаются, то едва слышен аккомпанемент хора, а солистка Танечка соловьем разливается по всему залу. Я рядом с ней, она изредка дарит мне едва уловимую улыбку. Пели «Из долины смертной тени» и «Прекрасны на горах стопы благовестника». Зал был заперт, а на улице под окнами стояла толпа, растроганная песнями».

Брат Н.А. Казаков посетил в июле 1924 г. Воронежскую общину. Он принял участие на торжественном богослужении в честь принятия в члены Церкви новообращенных через водное крещение.  Брат пробыл в Воронеже несколько дней и участвовал на больших собраниях при стечении многих жаждущих душ. Его сильные проповеди, произнесенные мощным голосом, были слышны и тем, которые стояли у окон и дверей. Особенно запечатлелась проповедь о страданиях Иисуса Христа.

Слушатели библейско-регентских курсов 1925 - 1928 годов хорошо запомнили Николая Александровича Казакова как прекрасного преподавателя на этих курсах. Его лекции по гомилетике [апологетике], теории музыки и церковному пению были доходчивы и хорошо запоминались.

В 1930 году деятельность союза евангельских христиан была приостановлена, Н.А. Казаков был вынужден поступить на службу по специальности. В 1935 году он был выслан с семьей в г. Уфу, где проживал до 1969 г. Там его неоднократно арестовывали, не давали работать. Он трудился инженером и много сделал изысканий в нефтяной промышленности, [за что был вознагражден]. Н. А. Казаков был арестован в 1937 году, только чудом его не расстреляли. В войну был мобилизован как репрессированный в стройбат, где были такие же «неблагонадежные», как он. Строил блиндажи на линии фронта. На его глазах погиб весь его батальон. Вид страшной гибели такого множества людей сделал то, чего не могли сделать ни ссылка, ни тюрьма, ни допросы, ни безработица, — он физически и духовно надломился. Четыре года Великой Отечественной войны Н.А. Казаков пробыл на фронте, был отмечен правительственными наградами. После войны перенес пять инсультов. Но впереди будет возрождение и духа, и веры, и творчества.

В последующие годы он написал несколько крупных музыкальных произведений. В 1957 году им был написан «Рождественский концерт» на евангельский текст. Он часто исполнялся в дни рождественских праздников хорами Московской и Одесской церквей. Впоследствии после тщательной переработки концерта и на его основе была написана «Рождественская оратория» (1969) - сложное произведение для хора, солистов и органа. В последующие годы Николаем Александровичем был написан также и духовный концерт на слова 41 Псалма (2 - 4, 6) «Как лань желает к потокам воды».

В 1967 году торжественно праздновалось столетие братства в СССР. В Московской церкви исполнялось музыкальное произведение «К столетию». Музыку к его первой части на слова Л. Л. Жидковой написал Н. А. Казаков.

В любое свое служение он вкладывал весь жар своей души, отдаваясь труду безраздельно. Он любил говорить, что христианин должен быть лучшим на любом месте, в любом труде, что христианская проповедь должна органически сочетаться с истинно христианской жизнью. Жизнь его складывалась так, что свою трудовую деятельность ему не раз приходилось начинать сначала. Но каждый раз его труд отмечали, он достигал больших успехов, и те, кто трудился рядом, проникались к нему глубоким уважением.

Господь благословил Николая Александровича большой хорошей семьей, о которой он проявлял постоянную и неустанную заботу. Он был прекрасным семьянином. Отличительной чертой Николая Александровича была его скромность и даже застенчивость. Некоторых эта черта вводила в заблуждение, представляя его несколько замкнутым.

Последние четыре года своей жизни он провел в Ленинграде. 20 апреля 1973 года Николай Александрович Казаков отошел в вечность.

Дополнительные материалы:
Декламатории Н.А. Казакова